Необходимо осознавать: что мы всегда идём на поводу у самих себя и только. Необходимо также помнить: что каждый ограничен и совершает ошибки.
Робин Уилльямс из "Двухсотлетний человек" в роли овердохренатысячелетнего джинна присутствует.
По-своему светлая история.
«- Тогда это плохая сказка. У всех сказок должен быть хороший конец.
- Ты не знаком с творчеством братьев Гримм.»©
История двенадцатая. Невеста Ифрита.
Часть 1.
читать дальшеНевообразимая жара пустыни медленно сменялась минусовой температурой, и у людей были пара часов, чтобы перевести дух и насладиться лёгким ветерком. Песок под ногами всё время норовил попасть Майку прямо в кроссовки и натереть крупную мозоль, но парень пресёк на корню коварные планы песчинок, снимая с гудящих ног обувь.
Вообще, Майк был уроженцем свободолюбивой Америки по папаше и вольнодумной России по мамке, но его это не особо беспокоило, когда он отправлялся на раскопки в Африку. Майк по образованию был археологом, и его первые раскопки города Аграбы, который когда-то был весьма могущественным, обещали быть очень скучными: днём новичка не выпускали из палатки, заставляя переписывать отчёты, а ночью парень, невероятно утомлённый и с нервно трясущейся левой рукой (он был левшой) забывался тяжёлым тревожным сном под завывания песков и укрывшись парой тёплых одеял.
И вот такие спокойные вечера выдавались вынужденной "офисной крысе" очень редко, поэтому Майк решил размять ноги. Уставшие археологи только возвращались в их лагерь, и парень поспешил поскорее уйти с их пути: судя по злым и раздражённым потным грязным лицам день был не самым удачным, а это чревато дополнительными отчётами. Только отойдя от лагеря на пару сотен метров, он вздохнул спокойно (тут же подавившись песком, будь он неладен) и медленно побрёл куда глаза глядели, всё же иногда оборачиваясь и вглядываясь во всё уменьшающийся огонёк костра. Голоса его коллег давно сменились унылыми завываниями ветра и шорохом движущегося песка.
Под ногами пробежали пара скорпиончиков, и Майк отскочил в сторону. Тёмно-красные панцири маленьких убийц гарантировали Майку долгую и мучительную смерть, если бы он не посторонился. Парень фыркнул и повернулся было обратно в сторону лагеря, но замер, точно громом поражённый.
Огонь вдалеке погас, кажется, археологи, изрядно наругавшись, решили лечь спать. Конечно же Майка никто не хватился - право слово, ну кому нужен археолог-недоучка, только и способный, что отчёты писать да казённую еду употреблять?
Майк поморгал пару раз для достоверности и потёр слезящиеся глаза. Песок стремительно остывал под его ногами, и парень поспешил натянуть кроссовки, не особо заботясь, что у него в обуви теперь самая настоящая пустыня. Когда Майку надоело рассматривать однообразный пейзаж в поисках огоньков (хотя бы от мобильных телефонов, честное слово), и археолог уже было решил, что хуже быть не может, вой ветра усилился. Майк тихонько застонал.
Приближалась песчаная буря.
Голова у него гудела, горло раздирала адская боль, а конечности казались парализованными, но несмотря на всё это, Майк почему-то решил подняться из лежачего положения.
- Тихо ты, - буркнул кто-то ему на ухо, довольно сильно давя на грудь парня и заставляя его снова лечь. - Шайтан, прыткий, словно песчаные духи.
Майк открыл глаза, и, стараясь не производить лишних движений, бегло осмотрел комнату. Она была маленькой и светлой, и вся заставлена различными склянками и баночками. Ещё на стенах были прибиты книжные полки, а с потолка свисало множество различных вещей, к примеру, засушенная рука.
- Рука славы, - отмахивается спаситель, что-то выковыривая из самой маленькой склянки во всей комнате, - вставь в неё свечу, и никто, кроме тебя, не увидит её света. На-ка, съешь.
Послушно приняв какую-то вязкую субстанцию, больше по цвету и вкусу напоминающую перемолотых червей, Майк уставился на "врача". У того была слишком светлая для этих мест, немного отдающая голубизной кожа, спокойные чёрные глаза, небольшая бородка и туго затянутый конский хвост. На вид лекарю нельзя было дать больше тридцати лет, но с определением возраста у Майка всегда были проблемы.
- Негоже это по пустыням во время бурь шастать. Да ещё и ночью! Неужто потерялся? - добродушно усмехнулся спаситель, потирая бороду. - Ну ладно, так и быть, вылечу тебя. А потом уж и отправишься восвояси. Давно у меня гостей не было...
Он, насвистывая что-то себе под нос ушёл в другую комнату, позволяя гостю осмыслить ситуацию.
Майк кашлянул и сплюнул песок. Выходит, этот человек его спас, но вот самого археолога волновало другое: интересно, а в лагере заметят его пропажу?
Два дня, что он провёл в небольшом домике посреди пустыни, пролетели совсем незаметно, но очень весело.
- А всё-таки, как ты тут оказался? - После сытного и невероятно вкусного ужина Майк вытирал полотенцем тарелки и чашки, что подавал ему Спаситель. Мужчина своё имя не называл, как бы археолог ни упрашивал, поэтому приходилось выкручиваться. - Ну, я имею в виду... пустыня и всё такое?
- Всегда здесь был, - ответил брюнет, протягивая Майку последнюю тарелку. Затем он выключил кран и потряс руками, - сколько себя помню. Тысяча лет уже прошло, не меньше.
- Ясно. Значит, - Майк усмехнулся и убрал посуду в шкаф, - ты знаешь, где здесь остатки Аграбы?
- Значит, знаю, - отозвался спаситель, лениво потягиваясь. - Только негоже вам духов тревожить, мальчик. Духи злы на всё человечество, особенно один из них.
У Майка всегда был нюх на интересные и увлекательные истории, поэтому он с интересом поглядел на Спасителя. Пустыню медленно обволакивала пелена ночи, на небе зажигались первые звёзды, а поставленный на огонь чайник довольно свистел.
- Ну, что же может быть лучше, чем ночью у костра рассказывать истории за чашкой чая? - намекнул Майк, довольно улыбаясь.
- Чая нет, - хохотнул Спаситель, - но могу угостить тебя напитком Аграбы - отваром засахаренных листьев персикового дерева.
- Главное, чтобы вкусно было.
Спаситель махнул рукой, мол, иди во двор, и Майк послушался совета. Парень вышел на улицу и довольно вздохнул: легкий ветерок обдал его лицо прохладой, под ногами змеился песок, на небе, подобно алмазам, сверкали звёзды. Майк уселся на сине-фиолетовый узорчатый ковёр, в середине которого стояло огромное блюдо, в котором весело потрескивал огонь. Скоро подошёл Спаситель, и, протянув Майку дымящуюся кружку, уселся напротив него.
- И что ты хочешь услышать?
Майк мечтательно улыбнулся, прикрывая глаза и отпивая из кружки.
- Про духов. Ты сказал, что духи Аграбы не должны быть потревожены. Почему?
- Это не самая весёлая история, поверь. Может, мне рассказать тебе о поражении сорока разбойников или о правлении могущественных султанов? Могу поведать о временах, когда вместо песка здесь были огромные леса, а до лесов - горы, а до гор - вновь песок.
- Лучше про духов.
Спаситель посмотрел на Майка остекленевшим взглядом и рассеянно отхлебнул отвара.
- Это было так давно, что уж и не упомнить...
ссылка
Часть 2.
читать дальше
Пески, раскалённые солнцем добела, невыносимо жгли ступни путников тысячи лет назад, однако торговый караван, важно отбрасывая тень, медленно двигался вперёд. Небесное светило нещадно жгло тёмную кожу людей и старалось проникнуть в самые их сердца и головы, выжигая их мысли и чувства, не оставляя ничего, кроме мечтаний о глотке воды.
- Вперёд, парни, - хрипло рычит их предводитель, заставляя щелчком хлыста одного из верблюдов подняться. Животные были истощены даже больше, нежели люди, ведь помимо всего прочего верблюды тащили на своих горбах нелёгкую поклажу.
Один из подчинённых - их было ровно сорок человек, не считая его самого и их предводителя - остановился, внимательно всматриваясь в даль. На горизонте настырно маячили купола огромного вычурного дворца, богатого, как и сам город.
- Нам стоит немного сменить маршрут, - уклончиво произнёс он как можно более мягким тоном. - Отец, люди устали, да и звери тоже.
Юноша, стянувший с лица бежевый платок, защищавший его от песка, не потерял душевного спокойствия, даже когда его отец сурово глянул на него. На плече юноши сидела маленькая дрессированная обезьянка, что любовно обвила свой хвост вокруг его шеи.
- Ты сам прекрасно знаешь, Алладин, что мы не можем...
Алладин только покачал головой, и, махнув рукой, повёл своего верблюда в сторону высокого дворца. Медля и всё время бросая друг на друга вопросительные взгляды, караван засеменил за сыном предводителя.
- Ты даёшь им слабину, - тихо сказал отец Алладина, когда догнал его. - Не разжимай пальцев, иначе пойманная тобой змея вывернется и отравит тебя.
Юноша кивнул, но всё равно продолжил идти вперёд, будто бы разговора не было. Да и что он мог сказать? Разбойники слишком изворотливы и думают лишь о собственной выгоде, так что им ничего не стоит расправиться с сыном их вожака. Даже если он - их будущий глава.
Аграба встретила караван непривычным молчанием и долгожданной тенью. Алладин был готов поклясться, что, когда они с отцом посещали этот город ранее (кажется, самому Алладину было лет пять), ярмарка гудела, словно потревоженный пчелиный улей. Но сейчас улицы молчали, и только издалека доносились обрывки музыки и восторженные вскрики.
- У них какой-то праздник, что ли? - спросил один из громил позади Алладина. В ответ юноша только пожал плечами, быстрым шагом подойдя к огромному фонтану и дав верблюду напиться. И сам парень, не брезгуя, выпил той же воды.
- В любом случае, нас это не касается, - хмуро заметил главарь, так же подводя своего верблюда к фонтану.
Но он точно знал, что лихорадочно заблестевшие глаза его сына говорили только об одном: это дело скоро станет нашим.
Праздники удавались людям в любой точке земного шара (хотя тогда люди и не думали, что живут на шаре), в любую погоду и при любом раскладе. Алладин восхищённо озирался по сторонам, не переставая громко исторгать из себя потоки ругательств, направленных чтобы подчеркнуть красоту украшений. Снующие туда-сюда зеваки неодобрительно хмурились и качали головами, но Алладин плевать на них хотел - разбойничье воспитание позволяло ему делать что угодно и когда угодно, а отец только подстёгивал его к подобному поведению, как, в прочем, и все остальные члены банды.
- Погоди, - юноша выхватил из общего потока счастливого народа маленького мальчишку, который явно был бездомным. Сорванец зло глядел на Алладина ровно до тех пор, пока тот не впихнул в маленький грязный кулачок золотую монету, - что за повод?
- Принцессу замуж сватают, - расплывчато ответил мальчик, пробуя на зуб монетку. - Иди быстрее, с задних мест ничего не видно, а так, может, и проскочишь в первые ряды.
И был таков.
Алладин немного раздражённо посмотрел вслед убегающему мальчишке, но всё же последовал его совету. Расталкивая на своём пути людей, он на удивление быстро оказался в самых первых рядах толпы - и поражённо ахнул.
Красота принцессы могла бы быть сравнена лишь с ликом полной луны или слепящими лучами солнца, но Алладин забыл все прекрасные эпитеты, лишь взглянув на девушку. В абсолютно пустой голове билась всего одна мысль: ведьма, прекрасная, точно цветок.
- Принцесса Жасмин, - тут Алладин усмехнулся своей догадке, но страж, стоящий совсем рядом с ним, продолжал невозмутимо зачитывать слова с какого-то свитка, - ныне представлены Вам благородные мужи из благородных родов, один из которых станет благородным правителем.
Алладин поморщился: слишком много благородства.
От торжественности в голосе стража хотелось блевать не только ему, но и, судя по выражению её лица, самой Жасмин. Девушка вольготно разлеглась на парящем в воздухе узорчатом ковре, в её пупке поблёскивало золотое колечко. Алладин смотрел на золотые отблески и думал, что ничего сексуальнее в жизни не видел.
Принцесса обвела стоящих перед ней принцев изучающим взглядом из-под густых чёрных ресниц и устало подпёрла голову рукой.
- Никто из вас мне не подходит, - бросила принцесса, и тут её глаза остановились на Алладине, замотанном в ярко-красный плащ. Юноша улыбнулся и быстро натянул на лицо тряпицу, чтобы принцесса не запомнила его.
Это чревато. Потому что ночью Алладин решил выкрасть из дворца самый прекрасный цветок.
Алладин не был глупцом, и он прекрасно понимал, что сорок два человека - пусть и все они были первоклассными разбойниками и мародёрами - недостаточно, чтобы украсть принцессу. Дворец охранялся даже лучше гробницы одного из Великих царей, что сорок разбойников совсем недавно ограбили. Они вынесли столько золота, сколько каждый только смог утащить за собой, помнится даже, что один съел несколько колец и цепочек, ведь рук и карманов ему просто не хватало. В той же гробнице отец Алладина приобрёл кольцо, узоры на котором неизменно указывали на восток, как бы ты его не крутил, а сам Алладин утащил нечто более... ценное.
Юноша оглянулся по сторонам, и, убедившись, что он совсем один, быстро достал из-под плаща старую потускневшую лампу с длинным носиком и немного погнутой ручкой. Привычным движением Алладин потёр ребром ладони надпись, и из носика повалил густой сизый дым.
- О, Алли, давно не виделись! Как поживает папаша - жив ещё, старый шакал, жив? Жив? Жаль, что жив. Но я сам ничего не могу поделать, ты же понимаешь...
- Я люблю своего отца, Джинни.
- А, да, конечно, я совсем забыл! Но это ничего, совсем скоро... в общем, не важно. Что ты хотел? У тебя есть ещё два желания!
Алладин кивнул и задумался, что бы ему пожелать. Стать принцем далёкой страны? Сделать так, чтобы Султан выдал за него его дочь? Помочь с похищением прекрасной Жасмин?
Чуть улыбаясь, Джинни висел в воздухе. Этот дух был похож на обычного человека, если не считать, что его кожа была молочно-белой с синими прожилками; там, где должны были начинаться ноги, клубился белый дым, что к носику лампы становился ярко-синим. В чём-то, конечно, Джинни походил и на Ифрита, но это проявлялось, в основном, в его разговорах и желании переиначить все желания.
- Дела сердечные? - Джинни очертил пальцем в воздухе сердце и плюнул в него стрелой. - Помни, я не могу...
- Да знаю я, поэтому и думаю, - Алладин потёр руки и неприятно ухмыльнулся. - Ладно, Джинни. Перенеси прекрасную принцессу Жасмин прямо сюда. Сейчас же.
Джин скопировал выражение лица своего хозяина и почти так же алчно принялся тереть ладони друг о друга. Наконец, мелькнула искра, и Джинни развёл руки в разные стороны. Из снопа ярко-красных искр быстро сформировался женственный силуэт, медленно принимающий облик принцессы.
Нельзя было сказать, что Жасмин была удивлена. Едва взглянув на празднике в глаза этому разбойнику, девушка ощутила, как приятно затрепетало сердце. Непременно, они были созданы исключительно друг для друга, и их брак был благословлён высшим судом.
- Идём, - нараспев произнесла принцесса, ласково улыбаясь своему похитителю. - Иначе мой отец убьёт тебя, о мой Господин.
ссылка
Часть 3.
читать дальше
- И они умчались в закат. А потом они жили долго и счастливо? - Майк, уже давно отставивший пустую чашку, откинулся на спину и смотрел на звёзды.
Угли, оставшиеся от костра, неприятно алели и уже почти не дарили тепла. Спаситель шумно вздохнул.
- Увы. Сорок разбойников, едва увидев принцессу, моментально пришли в неописуемый ужас. У них не было и в планах разрушать хрупкие нити доверия, что когда-то давно натянул их главарь, торжественно поклявшись, что ничего не украдёт у Султана.
Алладин хмурил брови и поджимал губы, когда его отец, нервно расхаживая вперёд-назад, говорил, что это не любовь. Просто желание. Принцесса - просто красивая игрушка на один вечер (тут Жасмин вспыхнула и зашипела Алладину на ухо настолько неприличные слова, что юный разбойник усомнился в её благородном происхождении).
Несмотря ни на что, рук Жасмин и Алладин не отпускали, а сквернословие и причитания главаря сорока разбойников скоро сошли на нет.
"Алладин", - горько усмехнулся он, - "мы достанем вам лучших коней Аграбы, но отныне ты не будешь мне сыном".
Алладин только кивнул.
Он и не сомневался, что банда ему дороже сына.
Их счастье продлилось всего три дня: натасканная армия быстро вышла на их след, конечно, не без помощи Джаффара, придворного колдуна. Алладин так яростно пришпоривал коней, что у бедняг на боках остались глубокие-глубокие раны, а принцесса так плакала, что каждую её слезу боги превратили в жемчужину.
Алладин сбивчиво пытался что-то объяснить своей принцессе, отдавая ей старую потемневшую лампу, и главное, что ей запомнилось - это что её нужно почистить.
На казни принцесса почти не плакала, а последним желанием заключённого был её поцелуй. Но увы, Султан был так разъярён, что их любовь не была скреплена узами большими, нежели нежное прикосновение Алладина к длинным чёрным волосам Жасмин.
Когда помпезная казнь закончилась, Жасмин вернулась в свои покои. Несчастная девушка, не в силах больше плакать, просто лежала на расшитых подушках с закрытыми глазами. Однако она вспомнила о лампе, и...
- И они жили долго и счастливо! - восхищённо сказал Майк, хлопая в ладоши, точно ребёнок.
Спаситель достал трубку и закурил какие-то ароматные травы.
- С чего ты взял?
- Ну.. Джин ведь может его воскресить, верно?
- Невозможно. У Джинов есть три ограничения: они не могут убивать, они не могут влюблять, они не могут воскрешать из мёртвых.
- Тогда это плохая сказка. У всех сказок должен быть хороший конец.
- Ты не знаком с творчеством братьев Гримм. Жасмин приказывала джину воскресить её возлюбленного тысячу дней и ночей подряд, и тогда джин согласился.
- Ты сказал, что это невозможно! - ахнул Майк.
- Не перебивай.
Джин согласился исполнить её желание, но он нарушил своё обещание и на века стал Ифритом в уплату за свою ложь. Что же, это достойная цена. Отныне он не мог покидать то место, где ложь свершилась, шесть тысяч лет. Принцесса Жасмин оставалась в неведении: она выполнила все указания джина и покинула на ночь свои покои. А джин, дабы её обмануть, принял облик её возлюбленного.
- И она так и жила с ним? С Ифритом?
- Думаю, да, - бесцветно отозвался Спаситель. - Так говорится в легендах. Жасмин умерла в неведении, однако у мёртвых нет тайн, и обман раскрылся. Теперь только и слышно, как дух разъярённой принцессы бродит по развалинам Аграбы и мучает тех, кто потревожил покой города. Но больше всех, наверное, страдает Ифрит, что не в силах помочь заблудшей душе отправиться к праотцам.
Над их головами занимался рассвет.
Майк натянул кроссовки, предварительно вытряхнув из обуви вездесущий песок. Спаситель наблюдал за его действиями молча и безо всякого интереса, явно размышляя о чём-то своём.
- Слушай, - Майку тоже не хотелось говорить, так его потрясла история Алладина и Жасмин, но всё равно один вопрос мучил его, не давая покоя, - так как тебя зовут?
Спаситель смотрит на него немигающим взглядом.
- Джинни.
Майк вскидывает голову, и ему чудится серебристый женский призрак за мужчиной. Женщина грустно улыбается.
- Что?
- Джимми, - шепчет он, качнув головой. Призрак исчез с первым солнечным лучом. - Можно Джимм, если угодно. Тебе пора.
Раздосадованно кивнув, Майк встал с ковра и уже было прошел несколько метров, когда вспомнил, что забыл попрощаться.
Однако, обернувшись, археолог не увидел ничего, кроме бескрайней пустыни и блеклого огонька костра где-то на горизонте.
ссылка
По-своему светлая история.
«- Тогда это плохая сказка. У всех сказок должен быть хороший конец.
- Ты не знаком с творчеством братьев Гримм.»©
История двенадцатая. Невеста Ифрита.
Часть 1.
читать дальшеНевообразимая жара пустыни медленно сменялась минусовой температурой, и у людей были пара часов, чтобы перевести дух и насладиться лёгким ветерком. Песок под ногами всё время норовил попасть Майку прямо в кроссовки и натереть крупную мозоль, но парень пресёк на корню коварные планы песчинок, снимая с гудящих ног обувь.
Вообще, Майк был уроженцем свободолюбивой Америки по папаше и вольнодумной России по мамке, но его это не особо беспокоило, когда он отправлялся на раскопки в Африку. Майк по образованию был археологом, и его первые раскопки города Аграбы, который когда-то был весьма могущественным, обещали быть очень скучными: днём новичка не выпускали из палатки, заставляя переписывать отчёты, а ночью парень, невероятно утомлённый и с нервно трясущейся левой рукой (он был левшой) забывался тяжёлым тревожным сном под завывания песков и укрывшись парой тёплых одеял.
И вот такие спокойные вечера выдавались вынужденной "офисной крысе" очень редко, поэтому Майк решил размять ноги. Уставшие археологи только возвращались в их лагерь, и парень поспешил поскорее уйти с их пути: судя по злым и раздражённым потным грязным лицам день был не самым удачным, а это чревато дополнительными отчётами. Только отойдя от лагеря на пару сотен метров, он вздохнул спокойно (тут же подавившись песком, будь он неладен) и медленно побрёл куда глаза глядели, всё же иногда оборачиваясь и вглядываясь во всё уменьшающийся огонёк костра. Голоса его коллег давно сменились унылыми завываниями ветра и шорохом движущегося песка.
Под ногами пробежали пара скорпиончиков, и Майк отскочил в сторону. Тёмно-красные панцири маленьких убийц гарантировали Майку долгую и мучительную смерть, если бы он не посторонился. Парень фыркнул и повернулся было обратно в сторону лагеря, но замер, точно громом поражённый.
Огонь вдалеке погас, кажется, археологи, изрядно наругавшись, решили лечь спать. Конечно же Майка никто не хватился - право слово, ну кому нужен археолог-недоучка, только и способный, что отчёты писать да казённую еду употреблять?
Майк поморгал пару раз для достоверности и потёр слезящиеся глаза. Песок стремительно остывал под его ногами, и парень поспешил натянуть кроссовки, не особо заботясь, что у него в обуви теперь самая настоящая пустыня. Когда Майку надоело рассматривать однообразный пейзаж в поисках огоньков (хотя бы от мобильных телефонов, честное слово), и археолог уже было решил, что хуже быть не может, вой ветра усилился. Майк тихонько застонал.
Приближалась песчаная буря.
Голова у него гудела, горло раздирала адская боль, а конечности казались парализованными, но несмотря на всё это, Майк почему-то решил подняться из лежачего положения.
- Тихо ты, - буркнул кто-то ему на ухо, довольно сильно давя на грудь парня и заставляя его снова лечь. - Шайтан, прыткий, словно песчаные духи.
Майк открыл глаза, и, стараясь не производить лишних движений, бегло осмотрел комнату. Она была маленькой и светлой, и вся заставлена различными склянками и баночками. Ещё на стенах были прибиты книжные полки, а с потолка свисало множество различных вещей, к примеру, засушенная рука.
- Рука славы, - отмахивается спаситель, что-то выковыривая из самой маленькой склянки во всей комнате, - вставь в неё свечу, и никто, кроме тебя, не увидит её света. На-ка, съешь.
Послушно приняв какую-то вязкую субстанцию, больше по цвету и вкусу напоминающую перемолотых червей, Майк уставился на "врача". У того была слишком светлая для этих мест, немного отдающая голубизной кожа, спокойные чёрные глаза, небольшая бородка и туго затянутый конский хвост. На вид лекарю нельзя было дать больше тридцати лет, но с определением возраста у Майка всегда были проблемы.
- Негоже это по пустыням во время бурь шастать. Да ещё и ночью! Неужто потерялся? - добродушно усмехнулся спаситель, потирая бороду. - Ну ладно, так и быть, вылечу тебя. А потом уж и отправишься восвояси. Давно у меня гостей не было...
Он, насвистывая что-то себе под нос ушёл в другую комнату, позволяя гостю осмыслить ситуацию.
Майк кашлянул и сплюнул песок. Выходит, этот человек его спас, но вот самого археолога волновало другое: интересно, а в лагере заметят его пропажу?
Два дня, что он провёл в небольшом домике посреди пустыни, пролетели совсем незаметно, но очень весело.
- А всё-таки, как ты тут оказался? - После сытного и невероятно вкусного ужина Майк вытирал полотенцем тарелки и чашки, что подавал ему Спаситель. Мужчина своё имя не называл, как бы археолог ни упрашивал, поэтому приходилось выкручиваться. - Ну, я имею в виду... пустыня и всё такое?
- Всегда здесь был, - ответил брюнет, протягивая Майку последнюю тарелку. Затем он выключил кран и потряс руками, - сколько себя помню. Тысяча лет уже прошло, не меньше.
- Ясно. Значит, - Майк усмехнулся и убрал посуду в шкаф, - ты знаешь, где здесь остатки Аграбы?
- Значит, знаю, - отозвался спаситель, лениво потягиваясь. - Только негоже вам духов тревожить, мальчик. Духи злы на всё человечество, особенно один из них.
У Майка всегда был нюх на интересные и увлекательные истории, поэтому он с интересом поглядел на Спасителя. Пустыню медленно обволакивала пелена ночи, на небе зажигались первые звёзды, а поставленный на огонь чайник довольно свистел.
- Ну, что же может быть лучше, чем ночью у костра рассказывать истории за чашкой чая? - намекнул Майк, довольно улыбаясь.
- Чая нет, - хохотнул Спаситель, - но могу угостить тебя напитком Аграбы - отваром засахаренных листьев персикового дерева.
- Главное, чтобы вкусно было.
Спаситель махнул рукой, мол, иди во двор, и Майк послушался совета. Парень вышел на улицу и довольно вздохнул: легкий ветерок обдал его лицо прохладой, под ногами змеился песок, на небе, подобно алмазам, сверкали звёзды. Майк уселся на сине-фиолетовый узорчатый ковёр, в середине которого стояло огромное блюдо, в котором весело потрескивал огонь. Скоро подошёл Спаситель, и, протянув Майку дымящуюся кружку, уселся напротив него.
- И что ты хочешь услышать?
Майк мечтательно улыбнулся, прикрывая глаза и отпивая из кружки.
- Про духов. Ты сказал, что духи Аграбы не должны быть потревожены. Почему?
- Это не самая весёлая история, поверь. Может, мне рассказать тебе о поражении сорока разбойников или о правлении могущественных султанов? Могу поведать о временах, когда вместо песка здесь были огромные леса, а до лесов - горы, а до гор - вновь песок.
- Лучше про духов.
Спаситель посмотрел на Майка остекленевшим взглядом и рассеянно отхлебнул отвара.
- Это было так давно, что уж и не упомнить...
ссылка
Часть 2.
читать дальше
Пески, раскалённые солнцем добела, невыносимо жгли ступни путников тысячи лет назад, однако торговый караван, важно отбрасывая тень, медленно двигался вперёд. Небесное светило нещадно жгло тёмную кожу людей и старалось проникнуть в самые их сердца и головы, выжигая их мысли и чувства, не оставляя ничего, кроме мечтаний о глотке воды.
- Вперёд, парни, - хрипло рычит их предводитель, заставляя щелчком хлыста одного из верблюдов подняться. Животные были истощены даже больше, нежели люди, ведь помимо всего прочего верблюды тащили на своих горбах нелёгкую поклажу.
Один из подчинённых - их было ровно сорок человек, не считая его самого и их предводителя - остановился, внимательно всматриваясь в даль. На горизонте настырно маячили купола огромного вычурного дворца, богатого, как и сам город.
- Нам стоит немного сменить маршрут, - уклончиво произнёс он как можно более мягким тоном. - Отец, люди устали, да и звери тоже.
Юноша, стянувший с лица бежевый платок, защищавший его от песка, не потерял душевного спокойствия, даже когда его отец сурово глянул на него. На плече юноши сидела маленькая дрессированная обезьянка, что любовно обвила свой хвост вокруг его шеи.
- Ты сам прекрасно знаешь, Алладин, что мы не можем...
Алладин только покачал головой, и, махнув рукой, повёл своего верблюда в сторону высокого дворца. Медля и всё время бросая друг на друга вопросительные взгляды, караван засеменил за сыном предводителя.
- Ты даёшь им слабину, - тихо сказал отец Алладина, когда догнал его. - Не разжимай пальцев, иначе пойманная тобой змея вывернется и отравит тебя.
Юноша кивнул, но всё равно продолжил идти вперёд, будто бы разговора не было. Да и что он мог сказать? Разбойники слишком изворотливы и думают лишь о собственной выгоде, так что им ничего не стоит расправиться с сыном их вожака. Даже если он - их будущий глава.
Аграба встретила караван непривычным молчанием и долгожданной тенью. Алладин был готов поклясться, что, когда они с отцом посещали этот город ранее (кажется, самому Алладину было лет пять), ярмарка гудела, словно потревоженный пчелиный улей. Но сейчас улицы молчали, и только издалека доносились обрывки музыки и восторженные вскрики.
- У них какой-то праздник, что ли? - спросил один из громил позади Алладина. В ответ юноша только пожал плечами, быстрым шагом подойдя к огромному фонтану и дав верблюду напиться. И сам парень, не брезгуя, выпил той же воды.
- В любом случае, нас это не касается, - хмуро заметил главарь, так же подводя своего верблюда к фонтану.
Но он точно знал, что лихорадочно заблестевшие глаза его сына говорили только об одном: это дело скоро станет нашим.
Праздники удавались людям в любой точке земного шара (хотя тогда люди и не думали, что живут на шаре), в любую погоду и при любом раскладе. Алладин восхищённо озирался по сторонам, не переставая громко исторгать из себя потоки ругательств, направленных чтобы подчеркнуть красоту украшений. Снующие туда-сюда зеваки неодобрительно хмурились и качали головами, но Алладин плевать на них хотел - разбойничье воспитание позволяло ему делать что угодно и когда угодно, а отец только подстёгивал его к подобному поведению, как, в прочем, и все остальные члены банды.
- Погоди, - юноша выхватил из общего потока счастливого народа маленького мальчишку, который явно был бездомным. Сорванец зло глядел на Алладина ровно до тех пор, пока тот не впихнул в маленький грязный кулачок золотую монету, - что за повод?
- Принцессу замуж сватают, - расплывчато ответил мальчик, пробуя на зуб монетку. - Иди быстрее, с задних мест ничего не видно, а так, может, и проскочишь в первые ряды.
И был таков.
Алладин немного раздражённо посмотрел вслед убегающему мальчишке, но всё же последовал его совету. Расталкивая на своём пути людей, он на удивление быстро оказался в самых первых рядах толпы - и поражённо ахнул.
Красота принцессы могла бы быть сравнена лишь с ликом полной луны или слепящими лучами солнца, но Алладин забыл все прекрасные эпитеты, лишь взглянув на девушку. В абсолютно пустой голове билась всего одна мысль: ведьма, прекрасная, точно цветок.
- Принцесса Жасмин, - тут Алладин усмехнулся своей догадке, но страж, стоящий совсем рядом с ним, продолжал невозмутимо зачитывать слова с какого-то свитка, - ныне представлены Вам благородные мужи из благородных родов, один из которых станет благородным правителем.
Алладин поморщился: слишком много благородства.
От торжественности в голосе стража хотелось блевать не только ему, но и, судя по выражению её лица, самой Жасмин. Девушка вольготно разлеглась на парящем в воздухе узорчатом ковре, в её пупке поблёскивало золотое колечко. Алладин смотрел на золотые отблески и думал, что ничего сексуальнее в жизни не видел.
Принцесса обвела стоящих перед ней принцев изучающим взглядом из-под густых чёрных ресниц и устало подпёрла голову рукой.
- Никто из вас мне не подходит, - бросила принцесса, и тут её глаза остановились на Алладине, замотанном в ярко-красный плащ. Юноша улыбнулся и быстро натянул на лицо тряпицу, чтобы принцесса не запомнила его.
Это чревато. Потому что ночью Алладин решил выкрасть из дворца самый прекрасный цветок.
Алладин не был глупцом, и он прекрасно понимал, что сорок два человека - пусть и все они были первоклассными разбойниками и мародёрами - недостаточно, чтобы украсть принцессу. Дворец охранялся даже лучше гробницы одного из Великих царей, что сорок разбойников совсем недавно ограбили. Они вынесли столько золота, сколько каждый только смог утащить за собой, помнится даже, что один съел несколько колец и цепочек, ведь рук и карманов ему просто не хватало. В той же гробнице отец Алладина приобрёл кольцо, узоры на котором неизменно указывали на восток, как бы ты его не крутил, а сам Алладин утащил нечто более... ценное.
Юноша оглянулся по сторонам, и, убедившись, что он совсем один, быстро достал из-под плаща старую потускневшую лампу с длинным носиком и немного погнутой ручкой. Привычным движением Алладин потёр ребром ладони надпись, и из носика повалил густой сизый дым.
- О, Алли, давно не виделись! Как поживает папаша - жив ещё, старый шакал, жив? Жив? Жаль, что жив. Но я сам ничего не могу поделать, ты же понимаешь...
- Я люблю своего отца, Джинни.
- А, да, конечно, я совсем забыл! Но это ничего, совсем скоро... в общем, не важно. Что ты хотел? У тебя есть ещё два желания!
Алладин кивнул и задумался, что бы ему пожелать. Стать принцем далёкой страны? Сделать так, чтобы Султан выдал за него его дочь? Помочь с похищением прекрасной Жасмин?
Чуть улыбаясь, Джинни висел в воздухе. Этот дух был похож на обычного человека, если не считать, что его кожа была молочно-белой с синими прожилками; там, где должны были начинаться ноги, клубился белый дым, что к носику лампы становился ярко-синим. В чём-то, конечно, Джинни походил и на Ифрита, но это проявлялось, в основном, в его разговорах и желании переиначить все желания.
- Дела сердечные? - Джинни очертил пальцем в воздухе сердце и плюнул в него стрелой. - Помни, я не могу...
- Да знаю я, поэтому и думаю, - Алладин потёр руки и неприятно ухмыльнулся. - Ладно, Джинни. Перенеси прекрасную принцессу Жасмин прямо сюда. Сейчас же.
Джин скопировал выражение лица своего хозяина и почти так же алчно принялся тереть ладони друг о друга. Наконец, мелькнула искра, и Джинни развёл руки в разные стороны. Из снопа ярко-красных искр быстро сформировался женственный силуэт, медленно принимающий облик принцессы.
Нельзя было сказать, что Жасмин была удивлена. Едва взглянув на празднике в глаза этому разбойнику, девушка ощутила, как приятно затрепетало сердце. Непременно, они были созданы исключительно друг для друга, и их брак был благословлён высшим судом.
- Идём, - нараспев произнесла принцесса, ласково улыбаясь своему похитителю. - Иначе мой отец убьёт тебя, о мой Господин.
ссылка
Часть 3.
читать дальше
- И они умчались в закат. А потом они жили долго и счастливо? - Майк, уже давно отставивший пустую чашку, откинулся на спину и смотрел на звёзды.
Угли, оставшиеся от костра, неприятно алели и уже почти не дарили тепла. Спаситель шумно вздохнул.
- Увы. Сорок разбойников, едва увидев принцессу, моментально пришли в неописуемый ужас. У них не было и в планах разрушать хрупкие нити доверия, что когда-то давно натянул их главарь, торжественно поклявшись, что ничего не украдёт у Султана.
Алладин хмурил брови и поджимал губы, когда его отец, нервно расхаживая вперёд-назад, говорил, что это не любовь. Просто желание. Принцесса - просто красивая игрушка на один вечер (тут Жасмин вспыхнула и зашипела Алладину на ухо настолько неприличные слова, что юный разбойник усомнился в её благородном происхождении).
Несмотря ни на что, рук Жасмин и Алладин не отпускали, а сквернословие и причитания главаря сорока разбойников скоро сошли на нет.
"Алладин", - горько усмехнулся он, - "мы достанем вам лучших коней Аграбы, но отныне ты не будешь мне сыном".
Алладин только кивнул.
Он и не сомневался, что банда ему дороже сына.
Их счастье продлилось всего три дня: натасканная армия быстро вышла на их след, конечно, не без помощи Джаффара, придворного колдуна. Алладин так яростно пришпоривал коней, что у бедняг на боках остались глубокие-глубокие раны, а принцесса так плакала, что каждую её слезу боги превратили в жемчужину.
Алладин сбивчиво пытался что-то объяснить своей принцессе, отдавая ей старую потемневшую лампу, и главное, что ей запомнилось - это что её нужно почистить.
На казни принцесса почти не плакала, а последним желанием заключённого был её поцелуй. Но увы, Султан был так разъярён, что их любовь не была скреплена узами большими, нежели нежное прикосновение Алладина к длинным чёрным волосам Жасмин.
Когда помпезная казнь закончилась, Жасмин вернулась в свои покои. Несчастная девушка, не в силах больше плакать, просто лежала на расшитых подушках с закрытыми глазами. Однако она вспомнила о лампе, и...
- И они жили долго и счастливо! - восхищённо сказал Майк, хлопая в ладоши, точно ребёнок.
Спаситель достал трубку и закурил какие-то ароматные травы.
- С чего ты взял?
- Ну.. Джин ведь может его воскресить, верно?
- Невозможно. У Джинов есть три ограничения: они не могут убивать, они не могут влюблять, они не могут воскрешать из мёртвых.
- Тогда это плохая сказка. У всех сказок должен быть хороший конец.
- Ты не знаком с творчеством братьев Гримм. Жасмин приказывала джину воскресить её возлюбленного тысячу дней и ночей подряд, и тогда джин согласился.
- Ты сказал, что это невозможно! - ахнул Майк.
- Не перебивай.
Джин согласился исполнить её желание, но он нарушил своё обещание и на века стал Ифритом в уплату за свою ложь. Что же, это достойная цена. Отныне он не мог покидать то место, где ложь свершилась, шесть тысяч лет. Принцесса Жасмин оставалась в неведении: она выполнила все указания джина и покинула на ночь свои покои. А джин, дабы её обмануть, принял облик её возлюбленного.
- И она так и жила с ним? С Ифритом?
- Думаю, да, - бесцветно отозвался Спаситель. - Так говорится в легендах. Жасмин умерла в неведении, однако у мёртвых нет тайн, и обман раскрылся. Теперь только и слышно, как дух разъярённой принцессы бродит по развалинам Аграбы и мучает тех, кто потревожил покой города. Но больше всех, наверное, страдает Ифрит, что не в силах помочь заблудшей душе отправиться к праотцам.
Над их головами занимался рассвет.
Майк натянул кроссовки, предварительно вытряхнув из обуви вездесущий песок. Спаситель наблюдал за его действиями молча и безо всякого интереса, явно размышляя о чём-то своём.
- Слушай, - Майку тоже не хотелось говорить, так его потрясла история Алладина и Жасмин, но всё равно один вопрос мучил его, не давая покоя, - так как тебя зовут?
Спаситель смотрит на него немигающим взглядом.
- Джинни.
Майк вскидывает голову, и ему чудится серебристый женский призрак за мужчиной. Женщина грустно улыбается.
- Что?
- Джимми, - шепчет он, качнув головой. Призрак исчез с первым солнечным лучом. - Можно Джимм, если угодно. Тебе пора.
Раздосадованно кивнув, Майк встал с ковра и уже было прошел несколько метров, когда вспомнил, что забыл попрощаться.
Однако, обернувшись, археолог не увидел ничего, кроме бескрайней пустыни и блеклого огонька костра где-то на горизонте.
ссылка
@темы: Дисней, От кумиров, Кю!, О каждом из нас замолвите слово, У,зверюга!, Фанфикшен